Срочно нужен гробовщик [Сборник] - Дороти Сейерс

«ПРОСТОКВАША (остатки скисшего молока на дне бутылки или бидона, часто выливаемые нерадивыми хозяйками). Вкусовые качества могут быть сильно улучшены путем добавления сухого шалфея, дольки чеснока или — как особого деликатеса — кресс-салата. Сам я, как человек, не любящий тяжелой пищи, прекрасно жил по нескольку дней на такой смеси, с небольшим количеством хлеба, день ото дня разнообразя стол посредством добавления различных трав.

ЭНЕРГИЯ. Берегите энергию. Ученые считают, что энергия — это не что иное, как теплота. Используйте ровно столько энергии, сколько необходимо в данный конкретный момент. По моим оценкам, один час сна эквивалентен в энергетическом смысле фунту плотной пищи. Будьте смиренны. Принимайте то, что дают, даже если дающий выражает при этом презрение. Дающий вознагражден либо сознанием собственной добродетели, либо удовлетворенным тщеславием. Сохраняйте спокойствие. Беспокойство и жалость к себе забирают столь же много энергии (т. е. теплоты), сколь и глубокие размышления. Таким образом, желательно избавиться от обязанностей по отношению к родственникам и обществу, что одновременно освободит ваш ум от тяжелых мыслей и сделает его более восприимчивым к созерцанию Красоты Природы и Тщеславия Человека. Подобную недорогую роскошь интеллигентный человек может всегда себе позволить.

КОСТИ. Большой, питательный бычий мосол можно приобрести всего за пенни. Возвращаясь от мясника домой, Мудрый Человек может заметить на обочине дороги полезные одуванчики, а если повезет, то и лук..»

Кампьен уткнулся лицом в подушку. «О Господи», — вырвалось у него.

8. Загадка Эйпрон-стрит

Кампьен понял, что разбудил его звук отворяемой двери и что человек, чья ладонь все еще сжимает ручку двери, продолжает с кем-то говорить в коридоре. Этим человеком оказался Чарли Люк.

— …удовольствие — разгуливать по крышам, — с грубоватой мягкостью выговаривал он кому-то. — Да и шею можно сломать. Конечно, это не мое дело, и, если я невольно обидел вас, приношу извинения. Не обижайтесь. Я ведь хочу вам добра.

Если не слова, то неожиданно теплые нотки заинтриговали Кампьена. Но ответ — нежная цепочка звуков — оказался неразборчив.

— Очень сожалею, — громыхал голос полицейского инспектора. — Конечно, я никому не скажу. За кого вы принимаете меня? За громкоговоритель на вокзале? Приношу тысячу извинений, мисс Уайт. Я не замечаю, что говорю слишком громко. До свидания!

За дверью послышался сильный шорох, дверь еще приотворилась, Чарли Люк бросил собеседнице последнюю фразу: «Я только хотел дать вам один совет. Не надо лезть на рожон», и дверь наконец захлопнулась.

Люк вошел в комнату, вид у него был скорее человека озабоченного, чем потерпевшего поражение.

— Глупышка, — сказал он. — Во всяком случае, не будет говорить, что я не предупреждал ее… Я сказал Рене, что иду к вам, и она дала мне этот поднос.

Люк поставил поднос с двумя чашками на зеркальный столик.

— Такой уютный особнячок, и надо же — убийство, а? — продолжал он, оглядывая спальню. — Там, где я провел ночь, чаем не поили. «Вы думаете, в этих банках что-нибудь найдут?» — спросил я старшего инспектора, но он пропустил мои слова мимо ушей. Да, откопали мы беднягу и поместили какую-то его часть в банки сэра Добермана.

Он подал мистеру Кампьену чашку чая, а сам удобно устроился в кресле, похожем на трон.

— Я поднялся наверх официально побеседовать с племянником Рене, юристом. Думаю, эта версия еще не разоблачена, и пока нам лучше ее придерживаться.

Ему очень шло восседать на троне. Мускулы, вздымавшие рукава пиджака, казались каменными, узкие глаза блестели так живо, точно он спал всю ночь дома в постели, а не мерз на кладбище.

— Мисс Джессика разоблачила меня, — заметил Кампьен. — Она видела всех нас в парке.

— Конечно, видела, — не удивился Люк. — Нет, что ни говорите, мозги у них у всех есть. Я вам это сразу сказал. Я сам при первом знакомстве ошибся. Но нет, эти люди не дураки.

Кампьен, сидя в постели, помотал головой, и в его потемневших глазах мелькнула какая-то догадка.

— Отнюдь, — тихо произнес он.

Люк отпил немного холодного чая.

— Рене поведала мне странную историю, — начал Люк, — про папашу Пузо, будто бы он без заказа и на глазок соорудил для Эдварда гроб. Пусть он кому другому это рассказывает.

— Да, — кивнул Кампьен. — Я тоже почувствовал, что эта его история с душком. Только не вижу пока, в чем дело. Между прочим, там сейчас мой Лагг, послан с заданием. Это, конечно, неэтично, но они старые враги. Что же он транспортирует — табак? Меха?

Лицо полицейского инспектора потемнело.

— Чертов старик! — зло проговорил он. — Чтобы в моем околотке такой сюрприз. Ни в какие ворота! Древнейший в мире трюк — контрабанда в гробах. Я ему покажу, как водить всех нас за нос. Я думал, что знаю этот участок как свои пять пальцев, и вот на тебе.

— Но может, я и ошибаюсь. — Кампьен старался, чтобы в голосе не звучало утешения. — Гробы, кажется, единственная его страсть. Так что, возможно, его история соответствует действительности. Я нисколько не удивлюсь, если это так.

Люк перестал хмуриться.

— Это и есть главная трудность со всеми этими чудаками. Самая дурацкая история может оказаться правдой. Не буду спорить, старина Джес мастер своего дела, но я бы все-таки не купился на эти его глупости о чувствах художника.

— И что вы собираетесь делать? Обшарить все закоулки его мастерской?

— Да, конечно. Под любым предлогом. Если это вам не помешает. Пузо может и подождать до окончания дела с Палинодами. В одночасье его бизнес не свернешь. Но мы, пожалуй, могли бы захватить его врасплох и отправить на заслуженный отдых.

Кампьен взвесил все за и против.

— А пожалуй, он вас ожидает сегодня, — сказал он. — Да и мой рекламный агент не простит мне, если я не проявлю самой элементарной сообразительности.

— Лагг? Я о нем слыхал, но никогда его не видел, сэр. Мне говорили, он сидел?

— Это было давно, в ту пору, когда он еще не потерял талии. Пытался не очень успешно залезть в дом. Нет, пожалуй, стоит осмотреть апартаменты гробовщика, хотя бы ради проформы. Если что и найдется, то все-таки это ерунда по сравнению с проказами Палинодов.

— Если же ничего не найдется и мы только припугнем его, он на какое-то время затаится. А переполох уляжется — он опять примется за свое, тут мы его и накроем.

Участковый инспектор вынул из кармана пачку исписанных листков, и Кампьена опять поразила пластичность его движений. Он перебирал бумажки, и каждая, точно в рупор громкоговорителя, заявляла о своем содержании: вот — неприятные известия, а это маловажное дело, может подождать, и тд. Все это выражалось игрой света и тени на его живом угловатом лице.

— Гиосцин-гидробромид, — вдруг громко произнес Люк. — А как вы думаете, сэр, есть какая-нибудь вероятность, что у аптекаря Уайлда в каком-нибудь ящичке хранится под замком это невинное вещество?

— Очень небольшая. — Кампьен говорил авторитетным тоном, какой от него сейчас и ожидался. — Помнится, его довольно редко употребляют в медицине. Лет сорок назад им пробовали лечить маниакальные состояния. Приблизительно то же, что атрофии, но действует гораздо сильнее. О том, что это яд, стало известно после того, как Криппен испробовал его на Бель-Эльмор.

Ответ Кампьена не удовлетворил Люка. Глаза его над мощными скулами сузились до щелочек.

— Вам непременно надо побывать в аптеке, — сказал он.

— Загляну обязательно. Но я не хотел бы тревожить аптекаря до вас. Между прочим, советую заняться и доктором.

— Хорошо, — и Люк поставил на листке бумаги какую-то закорючку коротеньким карандашом. — Что же такое этот гиосцин? Вы случайно не знаете, сэр?

— По-моему, это белена.

— Да? Это что, трава?

— Трава, которая, кажется, растет везде.

— Да, наверное, если это то, о чем я думаю. — Голос Люка звучал с такой силой, что в тембре, казалось, есть еще дополнительный звук — легкое рычание. — Когда я учился в школе, я был влюблен по уши в учительницу по ботанике, и мой учебник носил следы этой влюбленности — все цветы в нем были обведены моим карандашом. «Да, мисс, я много занимаюсь… благодарю вас, мисс… у вас такая прозрачная блузка, мисс…» Белена, помню, — это такие мелкие желтые цветочки. Запах ужасный.

— Да, это белена. — Кампьену вдруг показалось, что у него в гостях динамо-машина.

— Растет везде. — Инспектор озадаченно замолчал. — Черт возьми! — вдруг воскликнул он. — Значит, и в парке!

Кампьен, немного подумав, ответил:

— Думаю, и в парке тоже.

— Значит, остается всего только сварить из нее зелье. — Инспектор покачал темноволосой головой, кудряшки на которой завивались туго, как у барана. — Ладно, сперва займусь доктором, а вы сходите к папаше Уайлду, хотя бы просто ради интереса. На очереди еще управляющий банком. Я его упоминал?